Уже год реализуется научная программа Национального центра физики и математики (НЦФМ). В эксклюзивном интервью его научный руководитель академик РАН Александр Сергеев рассказывает о том, что сделано за это время и что еще предстоит сделать.

— Александр Михайлович, как Вы оцениваете первый год работы в НЦФМ?

— НЦФМ — это академгородок XXI века. У него несколько сущностей. Главное – это наука. Физика и математика как базовые. Но есть и другие сферы, связанные с современной химией, биологией, геофизикой и т.д. И они будут постепенно добавляться. Второе – образование на базе филиала МГУ. Мы в этом направлении даже более продвинулась по сравнению с наукой, потому что прошел уже второй набор магистрантов, появились аспиранты. Третье – трансфер технологий. Есть такое наблюдение, что крупный исследовательский центр, который занимается фундаментальной наукой и большими проектами класса «мегасайенс», многократно окупается за счет того, что разрабатывает совершенно новые технологии, которые «отдаются» обществу. Это особенно актуально в нынешних условиях, поэтому трансфер технологий должен быть обязательно.

Теперь об итогах года. По образованию ситуация более, чем оптимистичная. На сегодня в МГУ-Саров учатся около ста магистрантов, есть первые аспиранты — 10 человек, еще 20 будут в будущем году.

Наука. Разработана и принята научная программа по 10 направлениям: 7 — по физике, 3 — по математике. Она выполняется кооперацией предприятий. Это прежде всего наш основатель РФЯЦ-ВНИИЭФ и нескольких десятков научных институтов и университетов, которые выполняют совместные научные исследования. Есть первые результаты, первые публикации, но нам сейчас нужно сделать так, чтобы лабораторные установки cтали появляться на территории НЦФМ. Первое капитальное здание будет построено в 2025 году. Наряду с этим делается проект быстровозводимого корпуса на 600 кв. м, в котором к концу 2023 года будет размещено оборудование для лабораторий. Наша основная задача – как можно быстрее получать научные результаты на территории НЦФМ.

— Планируется ли расширение научной программы?

— Да. Например, исследования живых систем. Это все живое, начиная от растений и заканчивая разумом высших существ. Возьмем исследования мозга. Никто не знает до сих пор, что такое единица информации, хранимая мозгом, как она записывается и исчезает. Это то направление, к которому мы приближаемся, по крайней мере, в рамках нескольких наших физических направлений. На совещании по искусственному интеллекту мы обсуждали проект, связанный с мемристорами. Это такие элементы электрических схем, способные изменять свое сопротивление в зависимости от протекшего через него электрического заряда. Их деятельность очень похожа на поведение синапсов в мозге, которые передают нервный импульс от нейрона к нейрону, причем амплитуда и частота сигнала могут регулироваться. Так вот рукотворные мемристоры в определенной степени моделируют то, что происходит в синапсах. Поэтому есть предложение о создании искусственного мозга, базирующегося на мемристорах. Если мы разберемся, как это происходит в мозге, и предложим современную компонентную базу для этого, мы с вами можем создать мозг, который работает в два раза быстрее и обрабатывает информацию в два раза больше.

— Вы сказали, что установки появятся в НЦФМ только через несколько лет. В данный момент используются установки других предприятий, которые по характеристикам разные и территориально разбросаны. Как проходит работа в таких условиях?

— В режиме «консорциум без образования юридического лица». Это значит, что ученые РФЯЦ-ВНИИЭФ, академических институтов, университетов видят, что есть какая-то интересная проблема, предлагают идеи, как эту проблему решать. Росатом выделяет финансирование, ученые вместе берут подряд на выполнение этой работы и распределяют, кто и что лучше умеет делать. Например, в каком-то академическом институте разработали диагностический стенд, который поставлен на экспериментальную установку РФЯЦ-ВНИИЭФ. С помощью этой установки проведен эксперимент, скажем, с излучением, которое дают источники РФЯЦ-ВНИИЭФ, а диагностику сделали в том самом академическом институте. Вот такой пример кооперации. Говоря о консорциуме без образования юридического лица, мы со временем попадем в ситуацию, когда не сможем ответить на вопрос, при чем здесь НЦФМ? Поэтому мы сейчас активно работаем над созданием юридического лица, то есть научного института НЦФМ, где будут работать ученые и куда молодежь, которая здесь воспитывается, может прийти на работу.

— Генеральный директор Росатома Алексей Лихачев сказал, что одна из задач НЦФМ – это привлечение зарубежных ученых. Как это возможно в настоящее время?

— Хороший и сложный вопрос. Мы, конечно, мечтаем о том, что НЦФМ должен быть международной открытой организацией. Не секрет, что самый сильный и интересный результат получается, когда на одной площадке собираются лучшие ученые, и не обязательно российские. Весь мир работает так. Поэтому будет очень здорово привлечь самых высоких специалистов из-за рубежа. Мы, конечно, видим существенные сложности в реализации этой идеи, но все равно задача развития и поддержания международного сотрудничества — это одна из основных наших задач, и мы будем этим заниматься. Да, стало сложнее работать с западными учеными, но мы должны компенсировать это взаимодействием с учеными из стран СНГ. Например, Узбекистан очень силен в ядерной физике, Армения – в ускорителях и информационных технологиях. Форматы нашего сотрудничества разные, и я не сомневаюсь, что НЦФМ в конце концов будет международным.

— В 2023 году студенты МГУ-Саров будут учиться по шести физико-математическим направлениям. Этого достаточно для реализации научных программ?

— Это все сильно взаимосвязано. Если мы будем строить здесь больше установок, тогда нам надо будет и больше студентов. В идеале мы хотим, чтобы была не только магистратура и аспирантура, но и бакалавриат. Это все завязано на общий стратегический план, наши потребности в науке. Мегасайенс-установки высокого уровня здесь появятся к 2030 году. Но есть установки класса «мидисайенс». Они занимают не гигантские площади, а лаборатории университетского типа или лаборатории, которые есть в академических институтах. Оборудование там не очень дорогое. И это можно делать уже сейчас. У нас есть планы за ближайшие 1-2 года развернуть здесь несколько таких лабораторий.

— Электронно-компонентная база в российской экономике всегда была слабым звеном. Многое закупалось за рубежом. Сейчас, в условиях экономических санкций, как решается эта проблема и способна ли наша промышленность оперативно перестроиться?

— Это вопрос очень сложный, быстро перестроиться нельзя, и по-прежнему отсутствие современной электронно-компонентной базы — основная головная боль по сравнению с другими импортозамещениями. Даже если мы будем что-то делать, то другие страны, имея большую компетенцию, уже продвинувшись далеко, будут уходить от нас все дальше. Мы говорим: «Нам Китай поможет». Но Китай обеспечивает себя своей электронно-компонентной базой от силы на несколько десятков процентов. Подавляющее большинство приобретается в Европе, США, Тайване. Поэтому в идее «давайте мы будем дружить с Китаем, и у нас будет современная компонентная база» не все так просто. Чтобы решить эту проблему, нужны затраты триллионного уровня. А вот как нам это правильно сделать — это вопрос еще в стадии обсуждения.

— Последний вопрос: как вы оцениваете вклад РФЯЦ-ВНИИЭФ в развитие Национального центра физики и математики?

— Ядерный центр ВНИИЭФ — отец НЦФМ. Он всегда будет нашим родителем, хотя со временем мы, может быть, станем младшим братом. Наша основная цель — быть полезными, в том числе, и для федерального ядерного центра, для вашей основной тематики. Мы не скрываем, что какие-то решения, которые будем получать здесь в результате развития открытой науки, пригодятся для того, чтобы они использовались в РФЯЦ-ВНИИЭФ. И мы будем стараться, чтобы это было именно так.

Над материалом работали Екатерина Архипова, Яна Кудельникова, Алла Шадрина